[Назад]  [Оглавление]  [Вперед]

   ГОРОД ДНО - районный центр Псковской области. Он появился в начале 20 века на перекрестке железных дорог и стал крупным транспортным узлом Северо- Запада нашей страны. Это пересечение образовали магистрали Ленинград-Витебск и Бологое-Псков.
   В историко-лингвистических и краеведческих заметках "О чем говорят географические названия" наш земляк журналист-исследователь С. Е. Мельников пишет: "Слово "дно" в русском языке имеет много значений, в том числе и такие: самая низменная часть долины; основание стога; остатки большого костра углежогов; слои почвы, который лежит под пахотным слоем и т.д. В древнерусском языке, по-видимому, слово имело и некоторые другие значения. Конкретизировать происхождение названия селения уже практически невозможно. Как сообщают Новгородские писцовые книги Шелонскои пятины, в 15 веке существовали две деревни Дно - Большое и Малое. Принадлежали они Новгородскому Козьмодемьянскому монастырю и входили в состав Смолинского погоста Шелонской пятины. К середине 16 века Донце Меньшое (Дно Малое) уже не упоминается - оно или запустело после эпидемии чумы в 1550 году, или слилось с Дно Большим. Так или иначе, но уже в 18 веке во многих документах употребляется параллельное название - Донщина. К концу 19 века Дно (или Донщина) стало большим селом с пятью- шестью сотнями жителей."
   Задолго до отмены  крепостного права Дно и жители этой деревни, прилегающие поля, луга. леса-все было собственностью богатого помещика в генеральском чине П. А. Ноинского. Ему же принадлежали поместья в деревне Заклинье и Мартыниха, что на территории соседнего с нами нынешнего Дедовичского района. Были поместья и в Порховском районе.

   Лето, как правило, Петр Адамович проводил со своей семьей в дновском поместье, а на зиму уезжал в Петроград. Красивый кирпичный, оштукатуренный и покрашенный в розовый цвет, двухэтажный особняк был расположен на берегу речки Суковки в большом парке среди вековых дубов, лип и кленов. Имелся при поместье и яблоневый сад. Напротив фасада особняка крепостными крестьянами были вырыты искусственное озеро, дно которого выложили камнями, а по углам водоема — глубокие колодцы для сбора ила. Впрочем, строго говоря, это было не озеро, а пруд, который местные жители называли "прудом Ноинского". С левой стороны, где речка Суковка продолжала свое течение, в самом русле была построена водяная мельница. Здесь местные жители и крестьяне соседних деревень мололи зерно- за особую плату, разумеется. А справа, за речкой, размещались барские амбары, кладовые с хлебом и пищевыми запасами, которые охраняли не только дюжие сторожа, но и злые собаки.

   За озером-прудом, на нынешних улицах Красина, Социалистической, Васильева, рядом с фруктовым садом, находились ухоженные огороды и парники, где выращивались овощи. За оградой помещичьего дома ютились многочисленные постройки, в которых проживали: управляющий имением С. Евдокимов, садовник С. Сергеев, лесничий М. Евдашев, а также кухарки, няни, домашняя прислуга и другие работники. С западной стороны поместья, у речки Суковки, около 400 лет назад еще прабабушкой Ноинского построена небольшая часовня. В последствии, чуть выше, заложили церковь, которую сооружали на деньги, собранные у народа.

   С севера и запада к поместью полукольцом располагалась деревня Дно, Она состояла из маленьких, тесно прижатых друг к другу крестьянских изб с соломенными крышами и маленькими окнами. Избы, как правило. без фундаментов, отапливались хворостом и все той же соломой, а освещались лучиной. Зато рядом широко раскинулись обширные помещичьи леса, а на месте, где сейчас цех №16 завода "Электросила", были механизированное гумно и другие необходимые подсобные постройки, предназначенные для обмолота урожая, поступавшего с полей помещика. Особенное бедствие для крестьян наступало в ненастную погоду весной и осенью, когда шли дожди. Ровная местность и болота делали округу непроезжей. Да и дороги не содержались в должном порядке, поэтому жители деревни Дно и окрестных населенных пунктов в эти времена года очень часто были отрезаны от внешнего мира.

   По рассказам коренных жителей, в начале XIX века за городским кладбищем, между дорогами, ведущими из Дно в деревни Гривки и Скугры, были владения второго богатого помещика немца Фиша. Он имел деспотичный нрав "с причудами", был одинок и отличался скупостью. В летний престольный праздник Троицу одевался как в лютые морозы — в меховую шубу, шапку
и теплые рукавицы, не забывал и про валенки. А на престольную службу в дновскую церковь приезжал на тройке лошадей, запряженных... в сани.

   Судьба этого помещика окончилась трагически. Незадолго до отмены крепостного права ночью в поместье ворвались ''лесные разбойники", обиженные и обозленные крестьяне, которые потребовали от Фиша все его богатство, нажитое на их эксплуатации. Перепуганный помещик отказался что-либо отдать. Тогда его связанного, затащили на чердак, обложили вениками и сожгли вместе с домом и хозяйственными постройками. Доныне только дновские старожилы знали почему это место называется "Фишевой горкой".

    Безусловно, трудно жилось крестьянам деревни Дно и других населенных пунктов при крепостном праве, но не легче стало и после его отмены. Значительную долю земли, которую раньше обрабатывали для себя крестьяне, помещик Ноинский "отрезал" в свою пользу. Причем, захватил лучшие участки. Все, что осталось, крестьяне выкупили у него втридорога, и все равно находились в полной от него зависимости. Так же обрабатывали помещичью землю, платили деньгами и значительной частью урожая за пользование лесом, сенокосными угодьями и выпасами скота. Барщина душила крестьян, а вся власть, все богатство по-прежнему принадлежали помещику. Достаточно сказать, что дновские крестьяне два-три дня в неделю вынуждены были работать на барина с раннего утра и до позднего вечера. Причем, в лучшее время года. Интересы же помещика Ноинского защищали" земский суд, жандармерия, урядники и чиновники всех рангов. Они же служили и властным орудием усмирения крестьян, которые не хотели мириться с существующими порядками. Вот почему крепостнические пережитки в деревне Дно еще долго сохранялись. И барин чувствовал себя "полноправным хозяином", способным судить и миловать.

   Характерен такой пример, В один из летних дней помещик объезжал свои обширные владения и, возвращаясь домой, проезжал по деревне Дно. В таких случаях крестьяне (в порядке любопытства) выходили встречать барскую свиту и посмотреть на своего барина. На самом краю деревни проживал бедный, совершенно беспомощный в житейских делах, крестьянин Никита Никитин, у которого в семье было девять детей—один одного меньше. Так и выстроилось у обочины все это семейство в домотканых рубахах и босиком. Барин Петр Адамович велел кучеру остановиться. Избенка Никитина была маленькая, ветхая, покосившаяся на один бок: вот-вот должна развалиться. Он подозвал Никитина и начал ругать, отчитывать: ты, мол, шут гороховый, мазурик, лентяй и лодырь—твоя изба на честном слове держится, крыша может в любой момент упасть на головы твоих детей и придавить, а ты ничего не делаешь, не предпринимаешь.

   В порядке оправдания Никита Никитин стал объяснять помещику, что у него нет ни гроша, семья живет впроголодь и нет никакой возможности ни отремонтировать старую, ни лесу купить на новую избу. Тогда Ноинский, чтобы поднять свой авторитет среди крестьян деревни, позвал лесничего и приказал ему выделить лесу. Заготавливать, вывозить его и рубить избу Никитину помогали всем миром.

   До революции деревня Дно была условно разделена на два края—Ильинский и Вознесенский (улица Красина и Социалистическая). Здесь насчитывалось до 80 крестьянских дворов. Многие не имели в хозяйстве даже лошадей, чтобы обрабатывать землю. Среди таких "безлошадных" были семьи Лебедевых, Морчуговых, Никитиных и других местных жителей. Крестьянские избы были тесными, полутемными, так как окна почти наполовину засыпались опилками, другими отходами и затягивались снаружи мешковиной для сохранения тепла в зимнее время. Освещались избы лучиной, которая вставлялась в трехрожковый металлический светец и, чтобы избежать пожара, под светец с горящей лучиной подкладывался жестяной противень. Несмотря на эти меры предосторожности, пожары случались довольно часто, И страдали от подобных бедствий прежде всего крестьяне. Строить новые избы им уже никто не помогал.

   Перед Великой Октябрьской социалистической революцией помещик П.А. Ноинский умер, а после нее семья его проживала в своем доме в Петрограде на Фонтанке. Только уже не в барских покоях, а в подвальном помещении. Лишь два сына-офицера уехали за границу, а все неправедно нажитые богатства- городской дом. помещичьи усадьбы, земли, леса были конфискованы Советской властью и стали достоянием народа.

   То был пожар революции. А пока эта очистительная сила не прокатилась волной по России, обычные бытовые пожары были настоящим бичом для крестьян. В их тушении принимало участие все население, ибо никто не был застрахован от беды. Причинами пожаров служили не только ветхие соломенные крыши изб, но и их плотное расположение друг к другу—развернуться со строительством никому, кроме помещика, позволено не было. Для борьбы с огнем на общественные деньги построили каланчу (пожарное депо). Начальником службы всей общиной был избран Иван Михайлович Миронов. При каланче всегда хранилась бочка с водой. Ее вывозили на колесной повозке при возникновении пожара. Каждый, кто имел лошадей, должен был по очереди поставлять тягловую силу со сбруей. Кроме того, при каждом доме надлежало иметь пожарную лестницу, багор и ведро.

   О некоторых подробностях крестьянского быта той поры свидетельствуют и воспоминания моего отца, коренного жителя деревни Дно Ивана Семеновича Миронова. Он очень хотел учиться и ему удалось окончить 3 класса земской школы (справка об этом сохранилась). Но дальше учиться уже не пришлось. Надо было помогать семье, а она была большая— одних детей шестеро. В стремлении к знаниям крестьянский сын использовал каждую свободную минуту, особенно по вечерам и даже ночью. Однажды засиделся за интересной книгой при свете лучины. Очередная из них погасла—решил зажечь следующую. Вставил в рожок светца и видимость стала лучше. Только, как на грех, этот слабый неяркий свет заметил дедушка, который лежал на печи. Ничего не говоря, дед слез с лежанки, вынул лучину из рожка светца и молча погасил. Да попутно той же лучиной "угостил" внука по голове за нарушение домашних запретов. Вот так давалась науки крестьянским детям- Да и не против науки был дедушка. Просто, как и все, опасался пожаров...