Голые стены, убогая мебель, натянутые в углах комнаты веревки с бельем. Суровый мужской быт. Если бы здесь жили женщины, то, конечно же, застелили бы стол какой-никакой скатертью. Мужчины постилают газетки…
   Кто-то читает, кто-то спит перед ночной сменой, не реагируя на хлопанье дверей и на горящую люстру. Комнаты для командированных на пять и десять человек расположены прямо перед входной дверью в вестибюле. Звукопроницаемые стены (интересно, из чего они сделаны?), кажется, не заглушают стук, а усиливают. Вспомнилось из современного юмора: «Человек – не скотина, ко всему привыкает…»
   Однако не привыкли.
   «Приезжайте, пожалуйста, и посмотрите, в каких условиях мы здесь живем. Огромные, похожие на больничные палаты, комнаты на 5 и 10 человек, которые при всем желании нельзя назвать жилыми. В стену невозможно вкрутить шуруп, чтобы повесить элементарную полку. Он в ней просто не держится. В другом крыле комнаты, наоборот, крошечные, с низкими потолками. Живут по 3–4 человека. По центру свободен только пятачок размером 2х2 метра. Кухня совмещена с туалетом, а туалет без вентиляции.
    На кухне убогая мебель, которая просится прямиком на свалку. Одна двухконфорочная электроплитка на всех. Одно мусорное ведро. Один туалет, совмещенный с умывальником, на всех. Да вдобавок он еще не оборудован вентиляцией. Уборка помещений общего пользования происходит в лучшем случае два раза в неделю.
    Под окном стоят мусорные баки, вследствие чего проветривание в жаркое время года станет невозможным» (из коллективного письма в редакцию).
   – Условия проживания в командировке резко ухудшились летом прошлого года, когда нас переселили на первый этаж из пятого бокса. Там были комнаты на 2–3 человека, чисто и более-менее уютно, насколько это возможно для общежития, – рассказывает Андрей Рыжаков. – Когда нас заселили в новые помещения, на кухне даже не было электроплиты, не говоря уже о холодильнике. Мы обратились к руководству депо: на чем готовить? Спустя какое-то время завезли большую плиту. Оказалось, нерабочую… Опять пошли по начальству. «Добились» маленькой плитки – две конфорки на всех. Потом, правда, депо купило нам холодильник и микроволновку. Спасибо. Но в остальном условия для жизни малопригодные.
   Можно было бы потерпеть временные неудобства жизни, если бы «временное» не превратилось в «постоянное» для большей части командированных, проживающих в железнодорожном общежитии на Купчинской улице. Теперь они – вахтовики.
   – С 2001 года меня посылают в командировки в Питер. Раньше – по желанию, а теперь – в обязательном порядке. Выбора нет. Один месяц дома в Пыталово работаю, а другой – на Санкт-Петербургском узле. Получается шесть месяцев в году, – поясняет осмотрщик-ремонтник Александр Громин. – Неудобство большое, конечно. Только успеешь «отойти» после командировки, как уже снова нужно собирать чемодан. Некоторые люди от командировок какую-то выгоду имеют, а у нас от командировочных даже на обед не остается. На дорогу уходит больше ста рублей в день. Я работаю на Фрезерной. В один конец – 76 рублей, включая железную дорогу. Покупаем билет на электричку, бесплатно не возят. Не говорю уже о том, что ехать отсюда до Фрезерной два с половиной часа. В пять утра нужно вставать, чтобы к восьми на работу попасть. А ведь при таких затратах денег и времени, наверное, положены разъездные?
   – Сказали, что оплачивать будут, если соберем проездные билеты и отдадим в бухгалтерию. Ничего подобного! Собирали, отдавали, а компенсации нет, – возмущается Борис Петров. – Я теперь совсем в Пыталово не уезжаю, с нового года в командировке. Потому что чуть побольше денег дают. Первые десять дней платят 100 рублей, а потом – 150 (правда, все равно из них какой-то налог высчитывают, и на руки – почти та же сумма). Представляете, как хитро придумано? Через месяц возвращаешься в Питер из дома, у тебя начало новой командировки, и третью часть месяца начисляют не 150, а 100 рублей!
    А вот Сергея Сухорукова с ПТО Сала отправили в Санкт-Петербург в пожарном порядке. Человек молодой, мобильный, он бы и не против, но…
   – Позвонили ночью по телефону, чтобы срочно выезжал. Бесплатного билета у меня нет. Командировочные не дали, сказали, что получу сразу же по приезде на место. Однако вот уже пять дней прошло, а денег нет, – возмущается Сергей.
   Как же человек может существовать без еды и питья, да еще и работать?
   – Мы помогаем друг другу, – поясняет Валерий Мандрикин. – Не дадим с голоду умереть!
   – Я из-за этих командировок даже жениться не могу. Только познакомлюсь с девушкой – глядишь, уже уезжать надо на целый месяц, – то ли шутит, то ли всерьез говорит Григорий Баранов.
   О чисто семейных проблемах командированные с периферийных станций не говорят, хотя можно себе представить, как страдает семья в подобной ситуации вынужденной разлуки. Жена без мужа, дети без отца. Сам институт семьи ставится под вопрос, когда глава полгода в командировке. Ведь брак – это не штамп в паспорте, а совместная жизнь, ведение хозяйства, воспитание детей. Человек, оторванный на длительный срок от дома, страдает во всех смыслах. В нашем случае состояние внутреннего дискомфорта усиливается еще и бытовой неустроенностью.
     Начальник отдела управления персоналом Санкт-Петербург-Витебского отделения Анатолий Ходырев считает, что для вахтовиков оборудовали неплохие помещения.
   – Вода есть, туалет, электроплитка. Что мы еще могли сделать? Собирали мебель по крохам. Ведь в бюджете нет ни одной строчки, предусматривающей выделение средств на эти цели. Раньше для проживания наших работников использовались комнаты общежития железнодорожного техникума, теперь нам в этом отказано, – пояснил Виктор Анатольевич.
   Если рассматривать эту ситуацию с жестких экономических позиций, в ней нет ничего экстраординарного. Напротив, все происходит в соответствии с рыночными законами. Спрос и предложение нашли друг друга. Идея привлечения в крупный мегаполис трудовых ресурсов из российской глубинки – не ноу-хау железной дороги. На вахтовиках, например, держится весь строительный рынок Санкт-Петербурга и области. Для железнодорожного ведомства задача привлечения иногородней рабочей силы облегчается тем обстоятельством, что она решается в рамках не только одной дороги, но подчас – одного линейного предприятия. Так, вагонное депо Санкт-Петербург-сортировочный-Витебский использует для работы на станциях Санкт-Петербургского узла ресурсы своих же ПТО в Пыталово и Сале. Это позволяет очень оперативно решать проблемы кадрового дефицита в столице.
   С другой стороны, если пыталовские вагонники откажутся ездить в командировки, их штат на пограничной станции будет сокращаться и многие потеряют работу. Те, кто ездит через месяц в Питер, добровольно согласились на это – во избежание худшего. И любой грамотный экономист может обосновать целесообразность вахтового метода. При этом нравственная сторона вопроса остается открытой, как внеэкономическая категория. Как чувствуют себя люди, по полгода живущие в «казенном доме», мало кого беспокоит. Впрочем, если рассматривать данный конкретный случай под углом международного стандарта качества, то придется все-таки менять отношение к рядовым работникам, исполнителям, персоналу (как угодно назови). Человека, рассматривающего систему как враждебную себе, невозможно вовлечь в процесс постоянного улучшения качества работы. Он однозначно не может гордиться, что работает в ОАО «РЖД». Мне довелось не так давно присутствовать на совещании, на котором начальник дороги Виктор Степов пытался убедить командный состав в неэффективности «рабовладельческого» стиля управления. Руководитель магистрали настойчиво внедряет в руководящий слой современные принципы управления, в том числе один из главных – принцип обратной связи. Если сигналы снизу не идут или ты их не слышишь, или слышишь, но не принимаешь к сведению, то не сможешь принимать верные решения. Так называемые «решения, основанные на фактах».
   В феврале, по словам осмотрщиков-ремонтников, проживающих на Купчинской, 5, они отдали письмо с перечисленными выше претензиями секретарю начальника депо Санкт-Петербург-сортировочный-Витебский. Ответа до сих пор не получили. Да, человек, стесненный со всех сторон непреодолимыми обстоятельствами, может терпеть долго. Особенно русский человек, привыкший при душевной боли применять алкогольную анестезию. А мы делаем вид, что нас это не касается…•
      Галина Морозова   28 апреля 2007 года. Газета "Октябрьская магистраль"